Содержание

Подарок к Пасхе круглый год

И чего я только не врубился!

Сногсшибательный юмор

Анекдоты

Не к лицу бойцу ретирада

Загадка для взрослых

Болей на здоровье!

Как в лучших столицах мира, и у нас тоже

сибиряки

Один ум хорошо, а … полтора хуже

Подарок к Пасхе круглый год

(или Курам на смех)

Директор птицефабрики довольно потирал руки: фирменный магазин по продаже яиц совершенно готов, осталась только вывеска. Перед ним молодой сотрудник, неуверено переминаясь, держит лист с заявкой оформителям рекламы.

— Чего тут думать, — бодро поучает начальник. – Есть вывески «Молоко», есть вывески «Колбаса», и у нас так же.

— Так-то оно так, — мямлит с сомнением в голосе молодой, — да только…

— Ну что там еще за «только»? Давай сюда.

— Слово, понимаете ли, какое-то… неудобное – «яйца». Ведь засмеют… Зубоскалам, им только дай повод.

Начальник даже остолбенел, округлив от удивления глаза, но потом призадумался.

— В чем-то ты, если подумать, видимо, все же прав. Рынок на дворе, какой только дряни не продают. Чего доброго заявится какой-нибудь извращенец с какими-нибудь пакостными запросами. Отмывай потом репутацию.

— Представляете, — обрадовано подхватывает молодой, — вокруг важные фирмы, элегантные офисы, а тут мы со своими яйцами. Курам на смех.

— М-да. Может, написать: «Свежие яйца»? Будет понятно, что о продовольствии идет речь.

— Тогда еще лучше: «В продаже свежие яйца». Тут уж сразу видно, что торговля. Не придерешься.

— Верно, но только если уж совсем правильно, то тогда так: «Всегда в продаже свежие яйца», как принято было писать когда-то. Посолиднее звучать будет. Директор с удовольствием повторил изобретенную формулировку, поприкидывал еще немного так и эдак.

— Да, вот на этом и остановимся.

Он уже протянул было сотруднику исчерканный лист, но остановился.

— Только, знаешь что, слово «всегда» тут, пожалуй, ни к чему. Не станем же мы день и ночь торговать. Ясно ведь: в часы работы всегда. Как думаешь? В продаже свежие яйца, — с удовольствием проговорил начальствующий каждое слово. -Покороче — оно доходчивее, — и решительно черканул по бумаге. — Впрочем, — добавил он , чуть подумав, — «в продаже» тоже можно убрать. Кому же не ясно, что в магазине яйца именно в продаже, а, допустим,  не в транспортировке или производстве, верно? Пожалуй, «Свежие яйца» – просто и понятно. Погоди. А разве их продают несвежими? Что еще за намеки получаются. Давай оставим просто: «Яйца»…. И осекся.

— Да я же с этого и начал! – простонал его помощник.

— Тьфу ты, треклятая! Ну, напиши тогда так: «Подарок хозяйке от петуха».

— Хозяйке. Подарок. От петуха, — кисло повторил молодой сотрудник. – Мигом анекдотом станет.

— Тогда, — набирая свирепости в голосе и чертах лица, проговорил начальник, — «Наша курочка к Вашему столу»

— Наделала. Безрадостно закончил его фразу собеседник, хмурясь в напряженном размышлении и заставив собеседника передернуться.

— У-у-у-у. – проскулил хозяин, как ужаленный, вытирая холодный пот со лба и непроизвольно шаря по карманам в поисках валидола. Он еще постоял с уничтоженным видом, но все же взял себя в руки. Негоже ведь в присутствии подчиненного пасовать перед какими-то там квочками и петухами. И потому решительно: Пусть тогда будет: «Подарок к Пасхе».

— Так она же раз в году.

— А ты все равно напиши: «Подарок к Пасхе круглый год», – прорычало руководящее лицо. — И точка! Пусть у них, как только наша яишня на столе, так и весенний праздник.

Опубликовано в газете «Утро России», №32 (5091), 30 апреля 2016 г.

И чего я только не врубился!

Все болезни, я теперь знаю, доктора выдумывают, чтоб им похмелиться нечем было! И, главное, выдумывают и сами же первые в них и путаются. А люди-то и не просекают.

Вообще-то эскулапам от моей утробы никакого прибытка. Бациллам  и так встреча со мной все равно что с антибиотиками. От одного только моего вида сами в лихорадку впадают. А если еще и про снадобья заговорить да цены на лекарства называть…, так они со страху тут же в один момент улетучиваются в дым.

Да вот на днях, видать бес попутал. Дело было, что называется, без бутылки не разберешь. Ну,  а у нас так и по две на рыло вышло. На утро просыпаюсь,… голова, будто у Ельцина после вывода войск из Германии. И на похмелку, сколько ни рыскай, не наберется даже и на гомеопатическую дозу.

Думаю, дай-ка я, как все, к врачам. Вот все говорят: пить вредно. Только не пить еще вреднее. Как тебе дров не наломать, когда тебе и на пол рюмашки не сыскать? Звоню. «Доктора, — говорю, — на дом пришлите». Но они же там все тупые. А я-то не врубился.

— Какого, — спрашивают,-  доктора?

Ничего себе! На вроде я лучше их знаю. Изнываю, мычу им и мямлю, спасу нет. Надо,  говорю, чтоб голове полегчало, и при этом чтоб без бутылки, потому как в карманах одна только торичелева пустота.

А те растолковывают мне в трубку: — Врач бывает терапевт, невропатолог, кардиолог, травматолог, уролог, дерматолог. Есть еще логопед.

Разбери ихние кликухи! Объясняю: — Сам я – специалист пиво-водко-глотолог, если говорить по-вашему. И теперь у меня это, расстройство, как его, профессионное, э профисное, то есть, как это, профессиональное. Без вас вот-вот ноги протяну, но только вы задаром, как у нас когда-то было. За-да-ром! Пусть, — говорю, —  придет задолог, задо-лог. Ну, я же хотел по-ихнему растолковать, раз они не по-людски разговаривают. Но они же там все тупые!

— У вас что, с головой, — слышу из трубки, — не в порядке?

Во доходит до них, как до луны пешком! Отвечаю: — Еще как. Раскалывается и трещит, того и гляди соседи в стену колотить станут. Чего б мне иначе вам звонить? Когда вы только врубитесь? Нужен, по-ученому сказать, задопед. Пусть он попользует и на всю катушку, чтоб голове легче стало.

— В таких случаях, — отвечают невинным тоном, — народные средства исключительно помогают. — И что-то там еще про какую-то березовую кашу присовокупили… — Как раз педагогика, как раз медицинская и как раз с тем самым местом. Мигом, мол, проймет.

— А голове-то, — уточняю строго-настрого, — легче станет? — Народные средства, оно, конечно… Да прикрикнуть не помешает. — А то ведь у меня, — говорю, — и с вами самими, как с бациллами …

— Станет, станет! Не сомневайтесь, — заверяют и радостно, и терпеливо. — И не одной только вашей голове. Оно у нас как-то всему белому свету на пользу. На многовековой практике, дескать, проверено; когда еще уколов не знали, так чуть не все умственные недуги этим средством излечивали. Рукой снимет прямо аж на всю жизнь и с одного раза.

Мне бы тут и врубиться, да тямы, должно, не хватило, вот и лоханулся. Еще подумал: чой-то тогда на всем белом свете только одна дурь и водится?

— А принимать его, — интересуюсь, — как: запивать или, наоборот, закусывать?

— Средство наружное, Без посторонней помощи не проймет. Доктора с санитарами приедут, покажут они вам.

— Медсестра, что ли?

— Медсанбратья. Мы на такой тяжелый случай, — говорят чуть не с радостным визгом, — на целую бригаду не поскупимся.

И вот надо же, увидал их на пороге и в момент просек и почему целая бригада, и почему задаром.

— Мы сейчас тебя, баламута эдакого, —  говорят разъяренные докрасна и жаждущие наброситься, будто голодные крысы на  сыр задаром, — так излечим, что ты дорогу в больницу забудешь, или, наоборот, на всю жизнь там пропишешься! Но только звонить к нам отныне твоей ущербной голове даже и на ум больше не придет.

Теперь что сказать? Интересуетесь, сами попробуйте. Узнаете, что у них такое и лог, и пед, и зад. Про голову-то забыл и момента не промелькнуло. Но только лечат, чертовы эскулапы, с одного конца, сами ведь знаете, а с  противоположного как раз в инвалида превращают – ни сидеть, ни стоять. Лучше бы они народными средствами правителей за нескончаемые кризисы в хозяйстве попользовали. Пронимает-то оно ого-го.

Вобщем кроме похмелки, все болезни доктора выдумывают, чтоб им похмелиться нечем было!

Нетудыхата-Юркин Радивон Контрататьевич, местный литератор.

1 октября 2017 г.

Сногсшибательный юмор

Е. Рэйтё

Найденный крейсер

(отрывок)

Венгерский писатель Енё Рэйтё (1904-43) прожил только 38 лет. Оказавшись во время войны вместе с венгерской армией в нашей стране, был заподозрен фашистскими властями в неблагонадежности и попал в трудовой лагерь в каком-то из украинских городков. Смерть настигла его 1 января 1943 года.

– Кошелек или жизнь?

– Кошелек!

Вооруженный револьвером налетчик был настолько ошарашен таким ответом, что невольно отшатнулся. С тех пор, как стоит мир, на этот избитый пароль впервые был получен столь нетрадиционный отзыв. Пистолет, в любое мгновение готовый выстрелить, дрогнул в руке грабителя. Меж тем человек, подвергшийся нападению, преспокойно поднял обе руки кверху и застыл с совершенно безразличным видом.

Разыгралась печальнейшая с точки зрения завязки и финала криминальная сцена за все исторические времена. Место действия – Сан-Франциско, Окленд. Автор – сама жизнь.

Действующие лица:

Грабитель с расшатанными нервами.

Жертва в состоянии прострации.

Военные, полицейские, а также полное безлюдье.

Время: деньги.

– Идиот! Я тебя человеческим языком спрашиваю: кошелек или жизнь? – повторил грабитель, успевший, кажется, слегка успокоиться после столь наглого ответа жертвы. – Не слышишь, что ли?

– Нечего орать, я не глухой! Если уж ты предоставил мне выбор расстаться с кошельком или с жизнью, то я предлагаю тебе свою жизнь.

Положение налетчика становилось прямо-таки отчаянным.

– Эти в-ваши кривлянья до добра не доведут! Считаю д-до трех, – произнес грабитель с запинкой, с перепугу перейдя на «вы».

– Бьюсь об заклад, вы учитель арифметики! Я что, невнятно объясняю, что жизнь моя в вашем распоряжении? – ухмыльнулся наглец. – Видите ли, я из породы дармоедов, так что жизнь моя гроша ломаного не стоит. Да и где мне взять другой пятидесятицентовик, если я отдам свой последний?

Что оставалось делать незадачливому грабителю? Застрелить человека ради жалких пятидесяти центов, рискуя тем самым угодить на электрический стул, или удалиться ни с чем после этого выразительного обмена репликами? Как-то несолидно. Ситуация складывалась явно нестандартная.

– В последний раз предупреждаю, ну а уж потом… – сурово проговорил он.

– Не стоит связывать себя дополнительным сроком! Вы предоставили мне право выбора, я выбор сделал, так что извольте стрелять! – Тут прохожий, видимо, сжалился над грабителем, беспомощно размахивающим громоздким револьвером. В голосе его зазвучали мягкие, насмешливые нотки: – Вот что, почтеннейший: выкиньте из головы надежду с моей помощью стать богаче хоть на пару центов. Поверьте, за всю мою долгую практику такого не бывало.

– Я, кажется, ясно сказал – кончайте валять дурака, не то пристрелю, как собаку! – Грабитель изо всех сил пытался сохранить солидность.

– О’кей, только поторапливайтесь, а то мне надоело здесь околачиваться! – Бродяга разразился хриплым, наглым смехом. – И вообще, из нас двоих жертва уж скорее вы, чем я. Неиспорченный человек, только вступающий на преступное поприще, не станет убивать ближнего ради пятидесяти центов. Нет уж, меньше чем за два доллара вы до такой низости не опуститесь. Старина Вагнер в людях разбирается, милейший мой гангстер!

В этот момент неподалеку от них неожиданно показались двое солдат, направлявшихся в их сторону.

– Кранты, попались!

Незадачливый грабитель в замешательстве спрятал пистолет в карман. Объект нападения спокойно опустил поднятые руки, повернулся к приближающимся воякам и… не проронил ни слова.

А ситуация между тем усложнялась. Сверху, со стороны набережной, послышалось шуршание велосипедных шин и голоса: двое патрульных полицейских, переговариваясь на ходу, катили сюда же, а жертва нападения по-прежнему не делала никаких попыток избавиться от грабителя. Наконец солдаты и патрульные удалились на приличное расстояние. Гангстер тотчас же вновь выхватил из кармана свое оружие и грозно прикрикнул на жертву:

– Ни с места, иначе…

Тот испуганно оглянулся по сторонам, а потом, грозно взглянув на бандита, рявкнул:

– Чего разорался, кретин несчастный! Не ровен час, полицейские со всей округи сюда сбегутся! Таких психованных грабителей отродясь не видывал. С тобой из-за пустяков того и гляди влипнешь в серьезные неприятности.

Грабитель был явно перепуган и озадачен: боже правый, ну и в переплет же он попал! Жертва больше боится полиции, чем вооруженных гангстеров. Кто он, этот субъект? Не иначе как матерый преступник, объявленный в розыск!

– Руки вверх! – снова крикнул он.

Объект нападения послушно вздернул руки.

– Мы что тут, решили подзаняться гимнастикой? Право слово, деловому парню ни к чему эти дешевые штучки. Повторяю в третий раз – убери свою пушку, а то еще, чего доброго, выпалит, и патрульные вернутся… Нет, милейший, если у тебя нервы ни к черту, то самое время менять профессию! – раздраженно отчитывал он грабителя, и вдруг утробно икнул, так что мятый цилиндр сполз ему на нос.

– У вас что, не все дома?

– Может быть, но в данный момент от этого никому ни жарко, ни холодно… Послушай, ты, если охота поиграть в разбойников, – миролюбивым тоном проговорил потерпевший, – гони доллар, и я отпускаю тебя на все четыре стороны без лишних споров и препирательств. По рукам?

– Вы меня отпускаете?! – в полном изумлении переспросил гангстер. – По-моему, это вы должны радоваться, если я уйду, не причинив вам зла.

– Законная точка зрения, но не моя. И-ик!.. Не пугайся, приятель, я всего лишь икнул. Моя точка зрения другая. Скажем, как только ты повернешься, чтобы уйти, я достану свой нож и метну его тебе в спину. Бью без промаха! – Он расхохотался своим хриплым смехом. – По этой части старина Вагнер мог бы брать олимпийские призы. Так что сам понимаешь, парень, мне без разницы: мигом извлечь нож из своего кармана или доллар из твоего. Как видишь, бывает и такая точка зрения. Итак, выбирай: кошелек или жизнь?

Грабитель почувствовал себя вконец сбитым с толку. Застрелить этого мерзавца ради жалких пятидесяти центов? Или подставить спину и схлопотать удар ножом? Неужто по собственной доброй воле расставаться с долларом? Смех, да и только!

Вагнер, слегка пошатываясь, спокойно ждал дальнейшего развития событий.

Выглядел он, между прочим, весьма живописно. Пожалуй, ни одно уважающее себя огородное пугало не позарилось бы на такой гардероб. Рубашку заменяло какое-то тряпье, обмотанное вокруг шеи. Пиджак был истертый, мятый и засаленный. Законченность этому импозантному костюму придавала слегка увядшая гардения в пиджачной петлице.

Увядший цветок служил символом неувядаемого оптимизма, клокочущей энергии, наивной жизненной философии и неуемного, пьянящего веселья, с каким господин Вагнер каждый час и каждый миг доверчиво распахивал свою душу навстречу простым и обыденным радостям жизни.

Испещренное старческими морщинами лицо его было усеяно бородавками, губастый беззубый рот подковкой обрамляла шкиперская бороденка – жидковатая, зато длинная. На первый взгляд борода казалась искусственной, словно привязанной на шнурке. Когда же на нее упал лунный свет, борода эта вогнала в дрожь и без того растерянного грабителя.

Бедняга испуганно вскрикнул: растительность отливала синевой.

Кто не знал, что господин Вагнер после мощной затрещины угодил в котел с корабельной краской, тот при лунном свете и впрямь мог принять его за привидение.

– Ну и долго ты намерен напрягать извилины? – поторопил господин Синяя Борода незадачливого грабителя. – Не торчать же нам тут до скончания века! Гони доллар и проваливай ко всем чертям, стручок безмозглый!

«Стручок»… Словцом этим господин Вагнер разбрасывался направо-налево, и какой смысл он в него вкладывал, трудно было понять. Впрочем, этого не знал и сам Вагнер: непрестанное, беспробудное пьянство окончательно затуманило его мозги.

– Да поймите же, наконец, – взмолился грабитель, – нет у меня денег, да и в вас стрелять я не желаю! Убивать стариков не в моих правилах!

– А мне что за дело?! Легко быть добреньким за чужой счет! Гони доллар или стреляй!

– Да не могу я!

– Значит, придется мне пустить в дело нож. Небось думаешь, ножичек у меня маленький, перочинный? Черта с два! Большущий, кухонный, едва в кармане умещается. А если ты по-прежнему намерен стоять столбом, вступает в силу второй вариант: изволь стрелять! Со мной шутить не советую. Ну а если у тебя нет денег, приятель, плати натурой! Я готов принять твой револьвер. Попробую обменять его на выпивку в «Трех пробках от красного». Ну как, согласен?

Надо ли продолжать? После недолгого, но ожесточенного спора револьвер перешел в руки господина Вагнера. Пятьдесят центов не стоят такого риска: ни ножа в спину, ни казни на электрическом стуле. Гангстер попался из начинающих, неполных девятнадцати лет – что, конечно, могло служить некоторым оправданием его неопытности.

– Ну, топай за мной, парень! – приободрил пришедший в доброе расположение духа пострадавший. – Тебе тоже достанется глоток спиртного… Расплатишься патронами от своего револьвера. Ух ты, какой шикарный ремень для брюк! – воскликнул он при виде веревки, свисающей с траверса. – Срезать бы, и я был бы надолго обеспечен… У тебя случайно ножичка не найдется? – с усмешкой обратился он к молодому человеку.

– Что?! – вскричал тот, смертельно побледнев. – Но ведь вы угрожали мне ножом.

– Не валяй дурака! Да я отродясь перышком не баловался. Вот пукалка у меня теперь есть, врать не стану…

И Вагнер сунул под нос простофиле-налетчику его же собственное оружие.

Выставлено на нашем сайте в марте 2018 г.

Анекдоты

Анекдоты по своему исконному происхождению представляют собой народное творчество и во многом они остаются таковыми даже и теперь. Попробуем-ка мы пособирать анекдоты о разных народах. В нашей многонациональной стране такой обмен мнениями может оказаться далеко небесполезным для взаимопонимания. Вот вам, к примеру, анекдотическое представление о потустороннем мире.

Рай. Немцы там инженеры, англичане — полицейские, итальянцы — любовники, швейцарцы — администраторы, французы — повара, испанцы — священники. Свет и благодать.

Ад. Англичане — любовники, итальянцы – администраторы, швейцарцы – повара, французы – священники, испанцы – инженеры, немцы – полицейские. Кромешный мрак и скрежет зубов у всех.

Кто как смотрит на муху в рюмке. Американец увидел муху – выплеснул все не глядя. Русский усмотрел водку, мухи даже не заметил, разом проглотил все. Немец муху вынул, водку выпил, муху положил на место. Китаец водку выпил, мухой закусил. Еврей водку выпил, муху продал китайцу.

Интересно, может у таких анекдотов быть продолжение?

Армянскому радио задают вопрос: что страшнее водка или атомная бомба. — Спросите у татарского радио. Татарское радио отвечает: нам татарам все равно, лишь бы с ног валило.

Армянскому радио задают вопрос: для чего человеку желудок? – Спросите у таджикского радио. Таджикское радио отвечает: желудок нужен для того, чтобы, когда пьешь чай, не обжечь задницу.

Мойша постоянно жалуется, что торговля приносит ему одни лишь убытки. Откуда ж тогда, спрашивают, доход? Так ведь по субботам-то не работаю.

Мусульманский анекдот. Шагают по дороге он и она. Она несет мешок. Навстречу приятель.

— Салям алейкум.

— Алейкум салям. Куда путь держишь?

— В больницу. Жена заболела, надо врачу показать.

– А мешок зачем?

– А чего ей просто так идти, пусть хоть мешок пронесет.

Подтрунивание над чукчами, евреями и прочими не унижает и потому допустимо. Можно травить анекдоты и про русских, но только желательно указывать свою национальную принадлежность — чукча, еврей, татарин и так далее. Кстати, когда-то писатель Мельников-Печерский утверждал, что известное у нас слово «урусливый» для обозначения капризного ребенка перешло к нам от татар. Для них подобный русскому значит капризный, взбалмошный. Что ни говори, а двести лет нашей истории прошло под их верховенством. Каких правителей стоили, таких и имели.

Ноябрь 2018 г.

Не к лицу бойцу ретирада

У меня контакты с прекрасным полом клеятся плохо, если не сказать, не клеятся совсем. Я по своей природной склонности боец, мне про битвы жизни думать надо. А что до них, так пусть сами и женят – самая ихняя стезя. А у меня мысли в эту сторону даже и не клонятся.

Однако было, само собой, как-то и со мной, сказал для смеху: мне бы клей, чтобы женщину склеить. Я же пошутил и только, но им-то это, что зов трубы с барабанным боем. И как это у них получается, и поныне в толк не возьму. И окружили, и пленили, и вот уже и ретирада вроде как не к лицу. В общем, самого склеили. И началось! Ноги об коврик вытирай, пепельницу за собой всюду носи, грязную посуду на столе не оставляй, на диван обутым не заваливайся. Им ведь только дай волю, они шторками и казармы с блиндажами завесят.

И вот, был боец, янычар, вытирал руки об штаны и спал, не разуваясь. Под танки – да хоть под два кряду. А теперь без туалетной бумаги в окопы ни ногой. И скажи им, что все зло на земле от женщин, они еще и возгордятся: все ведь зло, а не какая-то там жалкая часть!

Ну да впрочем, поражение, как и судьбу надо переносить стойко, боец ведь. Слезы лить, да охать – это их стезя. А бойцу ретирада не к лицу.

Барон Загникукиш фон Попов, эсквайр (меньше стакана не наливают).

Февраль 2019 г.

Загадка для взрослых

Только отнеситесь к этому как всего лишь к шутке, каковая, однако, поможет вам полнее ознакомиться с нашим сайтом. Потому что отгадку вы сможете прочитать по самым первым буквам тех статей или иных произведений сайта, названия которых перечислены далее. Буквы, само собой разумеется, должны выстраиваться в том же порядке, в котором перечислены названия. Итак, собрались с мыслями, напряглись, окрысились – успехов!

Отгадайте, кто он, странный,

Хоть и чтит его народ,

Он на службу персональный –

Вот уж смех и анекдот! –

Не страшась молвы скандальной,

Свой горшок с собой берет.

Умник и, как богатырь, здоров,

Догадались, кто таков?

Загадки для малышей.

Из песни слов не выкинешь, а надо бы

Самая непостижимая загадка Второй мировой войны.

Их внеземная мать

Сказку написать

Иностранные языки с младенчества

Анекдоты

Определяется однозначно

Загадка для взрослых

Июнь 2019 г.

Болей на здоровье!

Возле массажного какой-то заводила, видать, из числа не умеющих скучать легко и непринужденно взялся вытеснять тишину больничного покоя для всего случайного сообщества.

— С чем пришел, что за хворь? – прозвучал его вопрос к соседу. — А у тебя? – отреагировал тот. — Я-то? Я от старости лечусь, я хитрый. Оно и так-то пока еще едва-едва, да прикрикнуть на эскулапов не помешает. А то они ведь только и загоняют всех в девяностолетние и даже старше. – Рука старательно поскребла по выпяченному животу и глаза скосились на потолок. – А у тебя, надеюсь не этот, как его, не трудоголизм. — Угадал, он и есть, — с готовностью кивнул сосед. — Ты меня пугаешь. – Взгляд на всех посетителей показал ему, что оттеснение тишины выглядит предпочтительно и потому всеми молчаливо одобряется. — Да тебе не позавидуешь, изводитесь, говорят, бедолаги, спасу нет. Температуришь, кашляешь, на больничном, небось, неделями? — Да уж дадут тебе больничный. Хорошо хоть пинка не отвесят. — Слушай, а она у тебя не заразная, твоя хворь? А то начихаешь тут на всех, так тебе тогда и самому никакой работы не останется. – Не-е, не беспокойся, ни кашля, ни бацилл. — Так это что же получается, все болезни от простуды, а твоя-то, выходит, от удовольствия, проговаривает заводила, демонстрируя беспредельную озадаченность оживившимся лицам компании. – Да, умеешь ставить диагноз. — А-а. – Тишина впускается в разговор полноправным участником, но все же не на долго. — А-а – протягивает словоохотливый заводила, обнаруживая наконец полное проникновение в суть вопроса. — То то я и думаю: нынешние заправилы рукоблудием занимаются и это у них за трудолюбие идет. – Пятерня вроде бы как непроизвольно поскребла по затылку и глаза в великой уверенности — на сообщество. – Но вообще-то не дрейфь, дело знакомое и оно только кажется тяжким испытанием. Я и сам в свое время ни одну работу не пропускал, так за всякой работой и увивался. Трудовые будни у меня за праздники. У этой болезни два исхода: либо летальный, но нам с тобой это не грозит, это только для всяких умников, либо полный идиотизм. Сам переболел. Удивлен? Не удивляйся. С дурака какой спрос, дуракам везет, дуракам и закон не писан. Кайф да и только! Это во многой мудрости только то, что черти накачали. Ну их этих умников! Так что не дрейфь, болей на здоровье и подольше.

Моя болезнь – трудоголизм.

Нет тошноты и колик.

В работе слон мой организм,

Хоть по достатку – кролик.

Не в силах упускать труды

Пусть кайф  урвал лишь с нолик.

Выходит мне, туды-сюды:

Я йогоалкоголик.

Йогоалкоголик — служение своему здоровью иной раз тоже может быть опасным для здоровья

Юркин Радивон Контрататьевич, основатель пещеры отшельников, прошедших огни и воды.

Декабрь 2019 г.

Знакомьтесь: британский писатель Джонатан Коу.

Вспоминайте иногда, томясь на остановке, отрывок из его романа «Карлики смерти».

 Как в лучших столицах мира, и у нас тоже

В выходной день с утра невольно приходят мысли о каких-то отдаленных местах, где не так самоубийственно уныло, как здесь. всех влечет сейчас же выйти и отправиться. И кажется, будто улицы с утра в солнечное воскресенье должны быть запружены. Но все сидят по местам, не шевелятся. Знаете почему? – Потому что автобусы —  мать твою так! — не ходят, вот почему! Не то, чтобы они должны были ходить, конечно.

Где-то, вероятно, спрятанное в каком-то давно забытом склепе или архиве должно храниться расписание, сообщающее когда и куда должны ходить эти автобусы. На стенке автобусной остановки есть даже небольшая панель, где это расписание должно вывешиваться, хотя его там никогда нет. Думаю, управление лондонского транспорта специально нанимает вандалов срывать эти расписания всего через несколько секунд после того, как их вывешивают, чтобы у людей не было ни малейшего представления о том, когда должны ходить эти автобусы, И они не могли бы никому пожаловаться, что эти автобусы никогда не приезжают.

Стоять на автобусной остановке воскресным утром все равно, что ходить в церковь. Акт веры, выражение иррациональной убежденности в том, что от всей души хочешь, чтобы оно существовало, хоть никогда не видел своими глазами. Поначалу ты на остановке один. Выделил на поездку несколько часов и ощущаешь в себе глупый оптимизм, насвистываешь песенку. Проходит двадцать минут, и тут появляется автобус. Но он идет в парк. Ничего, еще не вечер.

Проходит еще двадцать минут и в тебе зарождается нетерпение, ступня твоя начинает самопроизвольно притоптывать. Сразу за спиной какая-то лавчонка и хозяин ее, старик киприот, стоит в дверях, глядя на тебя с раздражающе блаженной знающей улыбкой. Улыбается он потому что ему известно (ты тоже это знаешь, только себе не проговариваешь), что испытание только началось. На остановку приходят еще люди. Некоторые бросают ждать и идут дальше через несколько минут.

Мимо проходит старая, очень старая женщина, что-то бормочет себе под нос и толкает перед собой тележку, набитую грязным бельем. Ее ты ненавидишь. Ненавидишь ты ее из-за того, что знаешь: ее ты увидишь снова. Хотя движется она со скоростью миля в столетие, но тебе известно, что она успеет дойти до прачечной, выстирать три загрузки белья, зайти к сестре на воскресный обед, все съесть, вымыть посуду и пешком вернуться еще до того, как появится первый автобус.

Начинаешь думать обо всем, что мог бы сделать за то время, пока ждал автобус. От такого хочется расплакаться.

Вот уже на остановке собралась довольно большая толпа. Лавчонка киприота за спиной еще открыта и ты себя спрашиваешь, не следует ли тебе явить милосердие, потому что тебе совершенно по силам прекратить страдания всех этих людей. Потому что стоит лишь зайти в эту лавчонку всего на полминуты, купить шоколадный батончик, как из-за угла тут же появится автобус, а когда ты выйдешь наружу, автобус уже уедет.

Не следует ли все же рискнуть при условии, что автобус не сразу появится после того, как ты войдешь в лавку? – Стоит попробовать.

И ты заходишь внутрь, выбираешь шоколадный батончик, а хозяин киприот ушел обедать и оставил приглядывать за кассой своего восьмилетнего сына . И ты протягиваешь ему монету в пятьдесят пенсов и тревожно выглядываешь в окно. И автобус пришел. А маленький киприот чешет в затылке, потому что ни малейшего понятия не имеет, как вычесть двадцать четыре из пятидесяти.

И ты кричишь: «Двадцать шесть, двадцать шесть!» А он открывает кассу, в которой одна только мелочевка и он принимается медленно отсчитывать сдачу медью.

Ты смотришь в окно и видишь, как в автобус садится уже последний человек и ты кричишь: Не надо сдачи, пацан, не надо!»

И ты выскакиваешь наружу ровно в тот миг, когда автобус отъезжает. Водитель тебя видит и не останавливается, потому что он полная и совершенная сволочь!

А далее следует краткий выплеск истерического хохота, а за ним нисхождение странного неколебимого спокойствия. Ты безмятежен и доволен. Ждать здесь теперь видится богатым и удовлетворяющим опытом, потому что ожидание научило тебя такому философическому отстранению, какому позавидуют и многие религии.

Выставлено на нашем сайте в феврале 2020 г.

Сибиряки

Земляк земляка видит издалека

— Подскажите нам, мы впервые в Приморье и во Владивостоке…. — И откуда же вы? – отреагировал местный с живейшим любопытством. — Мы из Москвы, в ваших краях бывать не доводилось. — Как, как, не понял, это что, на обратной стороне Луны что ли? – Неожиданно всерьез озадачился абориген. – А где это? Ведь это, небось, — продолжает он, не переставая старательно морщить от напряжения лоб и уставившись на пришлых, — не иначе, где-то далеко за Хабаровском. Где же еще такая глушь может быть. — Это столица. — А, знаю, Уланбатор называется, есть у нас тут такое место. — Нет, это наша столица, Москвой называется, — по-интеллигентски терпеливо объясняет заезжий гость. — А-а, вспомнил, это же где-то аж за Уралом, — обрадовался потомственный таежник челдон и проникается важностью от глубины своих познаний, с любопытством осматривая пришельцев, как инопланетян. — Смотри-ка ты, а по виду люди как люди. Чудны дела твои господи! Да досталась вам на долю стезя. Там у вас еще какая-то Тьмутаракань имеется. — Это не совсем у нас. Это вообще-то от нас далековато будет. — Так это вы еще и подальше этого захолустья! Представляю, какая это чащоба ваша Моська, кусты не продерешься и комары тучами. — Правильно: Москва. И комаров у нас нет. — Да какой же это лес без комаров? — У нас и леса нет. — Пустыня что ли? — За городом лес. — Так это что же, в кустики отлучиться и ехать надо? На собачках что ль? — На метро. — Так вот для чего метро сделали, чудно. Ну у нас тут вольготно, мы не какие-нибудь там дикари. За любым деревом, а при случае на газонах и то можно. Полицейских только опасайтесь. Такие дикари, ничего им не объяснишь. Видать, ваши московские. И при женщинах у нас нельзя. — Так а сами-то женщины как? – проявила недюжинное любопытство одна дама из гостей. — А зачем женщинам в туалет ходить, что они там делать станут? Ни разу в жизни не видел их там. У нас женщины в туалет не ходят, — наставительно произнес просветитель темных иноземцев насчет цивилизованных порядков. – в крайнем случае в бурьян, если так уж прижало.

Приступ гостеприимства на этом у челдона-тигролова иссяк, однако тут же вступил в действие прирожденный дипломатический синдром.

— Но поспешу вас успокоить, – степенно проговаривает гостеприимец размеренным речитативом, — по виду вы все равно люди и все равно наши, то есть сибиряки. Не отличишь! – Весь его облик светится при сем довольством, что может порадовать ближнего пышным комплиментом. Вам эту любезность любой иностранец отвесит. Выходит, верно и про Москву тоже: настоящий сибирский город, только что на газоны и в бурьян ходить нельзя. Чудно, однако. Но ведь растете же вы там. Авось дорастете!

Юркин Радивон индоевропейский йог, поклонник отшельников, прошедших огни и воды.

Март 2020 г.

Один ум хорошо, а … полтора хуже

— Хандришь подружка, будто тебя корона вирус ужалил. — Медикьюс кьюрэйт…, — начал он затасканную им фразу, но был решительно прерван на полуслове. Переиначенное им древнее изречение, она знала, может означать все что угодно в зависимости от обстоятельств. Может это быть и «Не подмажешь…», и «Дают бери…» «Один ум хорошо…». И бывало даже имело смысл «Со свиным рылом в калашный ряд», и при этом запросто могло быть к тому же, что под рылом имелась в виду вовсе не продукция мясника.

— захандришь тут без всяких вирусов. А сия фраза — латынь, так что заканчивать надо не «Нейче сэйнэт», а «Натура санат», что означает: «Природа исцеляет».

— Эх, вы, молодежь, неведома вам классика, вот и хандрите. — Откупори шампанского бутылку, — бодро задекламировал наставник, — и перечти «Женитьбу Фигаро». Рукой снимет! Или ты классику отвергаешь?

— Я не из пьющих, я из читающих.

— Так это ж как раз то, что и надо! — Еще бодрее подхватил он. – Тебе глупой объяснять, я смотрю, то же, что барабанить по отключенным клавишам. Ты главное откупори, друзья-то у тебя, небось, имеются. Да я один заменю тебе целую тучу друзей, и приглашать не надо, — тараторил он, увлекаемый собственной велеречивостью. — Давай объединим усилия. Один ум хорошо, а два лучше. С одного захода не получилось – второй и третий. Ты только знай начитывай, повышай свой настрой, пока туча друзей на ногах держаться сможет. Классическим рецептам не доверяют одни только классические невежды.

— Не поймешь, фыркнула она про себя, глядя на его сногсшибательно сосредоточенный вид, — для тебя это шутка с долей правды или, наоборот, скорее правда с толикой шутки. А вслух добавила: — Ну на этот раз и так уже приободрил выше некуда.

— Вот я и говорю: совместные умственные усилия — и нет в жизни преград! Правда, недавно впросак попал при всей моей недюжиной сообразительности. Все мой бывший шеф безмозглый да еще эти самые медикусы, чтоб им самим летальный исход на каждое расстройство! Случилось как-то у него какое-то недомогание то ли с головой, то ли с задницей, хотя немудрено, если он их и сам путает. Бросилась вся контора на помощь. А тот, конечно, мне поручил высвистеть кого-нибудь из медикусов больницы, что под боком. Ну известное дело, — важно повествует признанный умник, — у кого лучше всех соображалка работает! Я и взялся. Летальный исход кричу в трубку, дабы расшевелить их там. Да нет, говорю, не случился еще, но он у него уже бывал не раз и не два. Нагнетаю, усиливаю, заостряю. Поторопитесь, кричу, того и гляди снова хватит, — звучит его повествование в тоне победного репортажа о торжестве разума над мракобесием. — А эти все так и разинули рты. Ну еще бы, где им самим додуматься. Кто ж знал, что такое этот самый летальный исход. Чертова латынь. Я ведь совсем другое имел в виду. Но я же им всем тут же доходчиво объяснил. Я-то, говорю, думал, что летальный исход – это авария, когда летят пулей до унитаза и не успевают. И какой только дурак эту чертову латынь выдумал! Тут они все прямо-таки совсем окаменели и рожи свои в сторону отводят. Чего ты им объяснишь, когда соображалка слабит! А этот стоит и пыхтит, как перегретый самовар, то пунцовый, то зеленый. Семафор да и только. Добавлять для медикусов про то, что поскользнулся, дескать, впопыхах и шмякнулся, не стал, — снисходительно добавил репортер. — Не понадобилось. Глянул на него, а он о своих немощах мигом забыл. Полыхает, можно сказать, здоровьем, да еще и через край, так что все таращатся на него испуганными глазами.

— И этот безмозглый стал бывшим потому, конечно, что уволился, чтобы не светиться непроходимой темнотой своей, догадалась поддакнуть собеседнику она, пряча, однако, глаза.

— Если бы. Я, видите ли, не так себя вел. Вот и делай после этого добро людям! Известное дело, если кто тупица, то это по гроб жизни. В общем, как говорили древние, — подвел он итог четким речетативом, — медикус курат натура санат, что в переводе означает: врач лечит, корона вирус исцеляет.

— У древних природа, а не вирусы.

Они там много чего не знали темные да дремучие. Не додумались даже, что земля вовсе не плоская, а уж кока-колы или кокаина тем более даже и не нюхали. Но мы-то в век прогресса живем. Уточнила кое-что наука-то, каким манером избавляет природа от полудурков.

— Да, сотрясение мозга тебе не грозит, — опять ъхмыкнула она про себя, — а что до полудурков, — мелькнуло в ее голове, — тут скорее другую мудрость переиначить: «Один ум хорошо, а … полтора хуже».

И эта ее идея получила незамедлительное одобрение и поддержку, как тольк прозвучала вслух: — Во-во, это ты в самую точку, — закивал головой полулегендарный умник. – И когда только земля от недоумков избавится!

Барон Загникукиш фон Попов, эсквайр (меньше стакана не наливают).

Август 2020 г.