Вторая мировая: колебания умонастроений

1933 г. Гитлер отменяет репарации, достигшие к тому времени 116 млрд. марок, и возвращает Саарскую область. Все эти поборы не следовало бы даже и назначать. Вина за первую мировую только на правителях, на немецком же народе вины не более, чем на всяком другом. Да и тогдашний гитлеризм – это обычная европейская демократия. Для Запада, конечно же, еще важнее, что его политика еще и провозглашает экспансию на Восток.

1936 г. Фюрер затевает восстановление вооруженных сил и американские банки тут же бросились финансировать будущую обильную жатву с германской военной машины. На той стадии и это тоже выглядело всего лишь содействием возврату к нормальному положению. Не портило впечатление даже и последующее получение американскими банками в течение всей второй мировой прибыли с каждого выпущенного немцами снаряда. Не отказываться же от прибыли в пользу бесноватого, когда обнаружилось его подлинное лицо.

1938 г. Претензии к Чехословакии вызвали протесты только у немецких дипломатов и генералов. Заменили на сторонников и с помощью Англии и Франции Гитлер не только отобрал Судетскую область, но и вероломно поглотил всю страну. И в конце этого года «Таймс» назвала Гитлера политиком года. На этой подготовительной стадии никто и подумать не мог, что в доброй старой Германии планируются фабрики смерти, расстрелы заложников, поголовное истребление евреев и т.п.

Однако из-за вероломства опасения перед фашизмом поддерживаемые поначалу только левыми, проникли все же также и в правые круги. «Вы увидите – завтра он подымет руку и обнимет Гитлера», — горячо заверяет журналист правого толка об одном из таких же правых депутатов книги И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь». И поясняет для советского литератора: «Вы знаете, чего они боятся? Победы. Ведь воевать против немцев придется вместе с вами».

1939 г. Пакт о ненападении отнимает у Гитлера три входившие в его коалицию прибалтийские республики и Молдавию. Руководители этих четырех государств держались фашистской ориентации, в то время как  их население смотрело в противоположную сторону и потому их лидеры отказывались проводить референдумы. Пришлось Гитлеру навалиться на друзей, референдумы были проведены и восемьдесят процентов населения проголосовали за вступление в СССР, передвинув его границу на запад на двести-триста километров, через пару лет гитлеровцам преодолевать их с боями. А, главное, пса удалось натравить на тех, кто его вырастил.

Что до Гитлера, то он и вообще, судя по всему, не собирался нападать на СССР без союза с Америкой и Англией. Предпринятый в 1940 году контакт Р. Гесса означал попытку сговориться. Все говорит за то, что союз ему пообещали и надули. Впрочем, обман вероломного фюрера был скорее полезен, чем вреден. Если вероломство глав государств не будет наказываться его же оружием, цивилизация впадет в хаос.

Оказавшись в конце концов перед опасностью проиграть войну, Гитлер не уставал повторять, что более противоестественного союза не существовало. У бесноватого оставалось только надеяться , что лидеры Запада удовольствуются истощением обеих сторон и заключат с ним сепаратный мир.

О том же говорит и принятая Гитлером стратегия в войне против СССР – удерживать достигнутые рубежи и ни в коем случае нигде не отступать. Отвод немецких войск от Москвы вопреки распоряжению сверху вызвал у бесноватого Адольфа вспышку ярости и он отстранил фронтовое командование от дел. А ведь планируя контрнаступление Г. Жуков ставил задачу окружить и уничтожить прорвавшегося к столице врага. Вполне возможно, опытное  немецкое  командование спасло тогда всю группировку от полного уничтожения. Еще более разительно, что и под Сталинградом, по словам Э. Манштейна в книге «Утерянные победы», «Причину гибели 6  армии следует, разумеется, искать в том, что Гитлер… отказался дать приказ об оставлении Сталинграда». До предела изнуренным войскам, предполагалось, выходить из окружения не будет разрешено, если даже коридор удастся пробить; им, измотанным и обескровленным, надлежало превращать операцию в наступательную. И все это только для поддержания табу на отступление.

1942 г. Аэрофотосъемки показали во многих местах завоеванной Европы регулярно полыхающие штабеля пласт дров, пласт трупов. Заработали фабрики смерти. И при всем при том все еще вовсе не исчезло среди западной публики деление на тех, кто принимает от фашистских завоевателей все, и тех, кто сомневается и опасается. На этой стадии среди западных союзников полную непримиримость фашизма и готовность вести войну до полного его искоренения проявили Ф. Рузвельт и Д. Эйзенхауэр. Поэтому участие Америки в той войне оказалось непропорционально большим. Хотя преобладали в заокеанской печати разговоры насчет того, что пусть они там хоть насмерть перегрызутся, нам следует вмешаться только на стадии «деления добычи» (выражение, встречающиеся, например, в мемуарах Чарли Чаплина).

Опасения насчет предательского сепаратного мира сохранялись до самого конца войны  и даже обострились. «Вы увидите, — неистовствовал один из представителей «Сражающейся Франции» в той же книге Эренбурга, — что англичане и американцы купят по дешевке немецкие заводы и начнут защищать “бедную Германию”».

Нагляднее всего противоречивое отношение к гитлеризму заметно на поведении польских правых. Именно в Польше дальше всего зашли бесчинства завоевателей против мирных граждан. Возглавивший ее военный губернатор Франк, приговоренный после войны Нюрбергским трибуналом к виселице, запустил девиз «Лучше на два поляка больше, чем на одного меньше». И все же их партизанская Армия Крайова под руководством генерала Бур-Коморовского после неудачной попытки захватить Варшаву, когда к ее окраине подошли советские войска, предпочли сговориться с Гитлером. По предложению генерал-полковника Г. Гудериана, Гитлер дал указаниеп приравнять их к обычным пленным, хотя партизан в плен не брали. «Согласно этой директиве войска и действовали», — говорится в его книге «Воспоминания солдата». Нашелся среди эсэсовцев бригаденфюрер Фегелейн, давний знакомец Бур-Коморовского. «Фегелейн о нем позаботился», говорит он там же. Для них отойти в расположение советских войск – оказаться во враждебном лагере, когда война развернется наконец на сто восемьдесят градусов. Принять фашизм вместе с фабриками смерти и девизом «Лучше на два поляка больше»? И это польские взявшиеся за оружие граждане! А чему удивляться, «раса господ» явление интернациональное.

Не лучше было и у российских коллаборационистов. Гитлер ведь предпочитал помалкивать насчет людоедских затей «Плана колонизации вплоть до Урала». Немецкая армия отказалась выполнять карательные функции. Ну так в зондеркоманды записалось 250 тысяч наших сограждан – Гитлеру снять с фронта 15 дивизий. Немецкие офицеры только командовали ими. К примеру, расправа с молодогвардейцами в Краснодоне обошлась без немецкого участия. Дело их вел следователь городской управы Кулешов, начальником управы был дезертировавший из армии Подтынный.

Нельзя не упомянуть и заявленные Пастернаком в «Живаго» надежды  на послабления и свободы после войны. С успехом преодоленное суровое испытание означало вклад и тех, кто, заботясь о патриотическом воспитании, вовремя давал по рукам и губам всяким там нобелевским рифмоплетам. Тем и ковалась Победа. Война в наши дни – это предельное напряжение максимально свободной творческой личности. Она вбирает в себя и наивысшие достижений техники, и в воспитании патриотизма и мужества силами всей культуры. Тем более теперь мы знаем: для этих искателей послаблений свобода планировалась теми, кто готовил третью мировую войну. Кстати, пора уже поместить рядом с памятником А. Ахматовой также и мемориальную доску с выдержкой насчет ее коллаборационизма планах третьей мировой войны.

В Первой мировой участие Америки началось за полгода до того, как дойдет до распределения плодов победы. То же можно было бы сказать и про открытие второго фронта летом 1944 года, поскольку поражение гитлеризма было тогда уже для всех очевидно. Однако было бы несправедливо игнорировать то, что самыми принципиальными врагами нацизма на Западе оказались именно американские лидеры – Рузвельт и Эйзенхауэр. Им ведь понадобилось преодолеть противодействие тех, кто предпочел бы вмешаться только в финале. А ведь имя Рузвельта и поныне в богатых семьях нельзя упоминать при женщинах, как сообщает нашумевшая в 90-е годы книга «Доклад Лугано»

К тому же десантные операции – труднейшая разновидность боевых действий. Четыре их было и все четыре удачно! В операцию «Оверлорд» У. Черчилль не верил. Шутка сказать, испытанный в военных действиях враг ждет нападения со дня на день. И все же зацепились, устояли и двинули. Не иначе как виртуозным надо назвать победоносное проведение сложнейшей наступательной операции великим полководцем и его штабом. Очевидно, сказались тут и национальные особенности англо-саксов. Если бы такая прослойка еще не давала бы себя знать, заметим попутно, звание «американец» можно было бы считать обозначением не нации, а профессии, профессии насаждать американизм – идеологию расы господ. Ведь отрыв по уровню дохода окраины цивилизации от передовых нарастает.

Эйзенхауэр, прибывая с визитом в Москве в августе 1945 года, наблюдал спортивный праздник на красной площади с трибуны Мавзолея. В обстановке всемирного ликования Красная Площадь стала почетным пьедесталом и без выдающегося американского полководца этот пьедестал не мог быть оставлен.

Апрель 2022 г.