О пытках в зигзагах истории (ч. 2)

Довоенное время. В СССР в ходе чисток тридцатых годов по указанию сверху пущены в дело  пытки (в милиции на короткое время, в госбезопасности продержавшиеся до смерти Сталина). При этом заключенных, вопреки распространенному мнению, меньше, чем сейчас в одной только России. Из противоположного лагеря тех же лет можно отметить изданное в 1937 году произведение «Двойная страховка» Д. Кейна. Молодой парень узнает, что его девушка арестована по подозрению в убийстве и сразу же проникается опасениями, что из нее теперь будут выбивать признания резиновым шлангом. Поэтому немедленно принимает вину на себя. «Ты только проследи, — говорит он адвокату, — чтоб они ее не били… Я рассказал тебе и рассказал только по одной причине, только по одной — чтобы они ее не били, ты должен мне обещать». К этому периоду в истории их страны меж мировых войн относится и «сухой закон». Это многочисленные общества трезвости, эффективно работавшие со времен основания Соединенных Штатов на передовых идеях Просвещения, новые поколения пуритан «усилили» полицейским запретом, то есть воспитательную работу учителя, литератора и проповедника заменили на простой кнут.

Послевоенное время. До смерти Сталина пытки могли пускаться в дело в КГБ, хотя потребность в них оставалась ничтожной, поскольку Вторая мировая сделала нас самой уважаемой нацией. Далее пытки были полностью исключены. Не требовалось охранников ни в магазинах, ни в аптеках, число убийств сокращалось, тюрьмы становились полупустыми. Хватало хорошей работы воспитателя. А вот противоположный лагерь развивается в противоположную сторону. Английский писатель и сотрудник разведки Г. Грин в книге «Наш человек в Гаване» изображает обстановку в конце пятидесятых и дает пояснение: «есть люди, которые сами понимают, что их могут пытать». А кто-то «не принадлежит к классу пытаемых». К числу обрекаемых на пытки помимо своих обитателей трущоб, а также всяких южноамериканцев и обитателей арабского Востока без колебаний причисляются еще и центрально-европейские  и прибалтийские выходцы. Интересно, отнес бы автор романа теперь их к более высокому разряду или они по-прежнему там же? Алан Уиннингтон, «Остановка: Берлин». Действие разворачивается в Западной Германии, но вообще-то имеется в виду сотрудничество немецких и иных западных спецслужб. «Если бы им нужно было имя, — говорится об одном из арестованных, — они выбили бы его из меня. Наша полиция не платит за информацию».

Можно выделить американского автора детективных романов Спилейна и особенно его «Суд – это я» и «Месть – мое личное дело». Их главный герой замечает о пытках: «К сожалению, у большинства из них есть связи в высоких кругах, поэтому мы не можем заставить их расколоться». Угроза зубодробильных приемов при опросе свидетелей равнозначны у него предъявлению значка частного сыщика и осуществление угрозы тоже практикуется. Объединяет оба произведения позиция главного героя. Он считает оправданным опередить полицейское расследование и ликвидировать преступника. И при этом пользуется молчаливым одобрением приятеля, сотрудника следственных органов: «Ты уже устранил нескольких нежелательных граждан, и у нас имеется немало образцов твоих пуль».

Октябрь 2022 г.