Вожак и самка (ч. 1)

Балагурим, не устаем

— Ты, коль пришел в гости, да еще и не к какой-то там дворняге, а прямо к благородному сенбернару, так ты и соблюдай правила для стаи, – это Сам терпеливо и почти серьезно растолковывал только что вошедшему старинному приятелю в сопровождении еще пары гостей и  только что пострадавшему от четвероногого стража дома. – Он тебя не кусанул, он только чуть дал понять, что тебе вообще-то еще рано лезть к нему в друзья. Он ведь тебя раньше не видел

— Да я только и попытался погладить меж ушей, — чуть не вскричал гость, все еще гневно взирая на неуемного пса и поддерживаемый неодобрительными взглядами еще двух своих спутников.

— Первый раз попался на глаза и тут же позволяешь себе шапочное знакомство, — усмехаясь и демонстративно почесывая затылок, проговорил Сам . — Если бы он в самом деле кусанул, ты бы не бурчал, ты бы уже скорую помощь вызывал. К месту обитания стаи ты допущен, стало быть, безвреден, но, раз вожак стаи, — его большой палец ткнулся при этом самому себе в грудь, — еще не успел обозначить свою оценку, значит подожди. Тут, если кто и виноват, то только вожак, что не свел вас по всем правилам, — самокритично заметил Сам, поддерживая из вежливости гостя за локоть. — Нет, наш Угадайка приличия знает. — Взгляд его при этом в сторону сенбернара приглашал гостя одобрять впредь вместе с ним самим также и четвероногого друга и стража дома.

Пострадавший помолчал, подумал, его негодование не угасало, но стало дополняться оттенками любопытства: — Так что в самом деле, что ли?

— Знакомься, Угадайка, что означает – угадай, что у него на уме. Бедный песик, что он о тебе теперь думает. Бесцеремонный, не иначе как из породы котов, — глядя на пострадавшего смеющимися глазами, пояснил Вожак стаи в защиту любимца.

Пес, само высшее достоинство, молча дослушал диалог, повернулся и направился в свой угол. Весь его облик ясно говорил: пускаете в дом всяких неотесаных, возись теперь с ним. И сопровождаемый самодовольным взглядом хозяина дома устраивается с удобством на подстилке, а потом еще и деловито положил умную морду на вытянутые лапы, предаваясь, по всему видать, самым глубокомысленным размышлениям насчет житейских превратностей .

— Видал! У кого еще есть такой?

Сегодня в доме суматоха еще спозаранку, начатая хозяйкой прямо с утреннего звонка будильника. Наполнилась она заботами из постели да в хлопоты. Он-то поднялся как обычно. Он это дед, но чаще Сам, как ему предпочтительнее всего именоваться. Возникло из его постоянного «Сам знаю», да к тому же это ведь и самый старший и, конечно же, самый умный, как знал только Сам, но зато знал твердо. Впрочем, и хозяйка тоже Сама. Чего бы ей, уважающей себя женщине, не чувствовать себя и в самом деле предельно самостоятельной на своем поле деятельности.

— Хочу я есть или не хочу, — опережая ее запрос, серьезно вопрошает Сам, придвигая табуретку к столу.

Та реагирует адекватно: — спроси у астрологов, — выставив прямо перед ним чашку с какой-то овощной смесью. — Сегодня пятница, скорее всего полагается поститься, — предпочитая держаться к нему при перепалках кормой с плавными, широкими линиями.

– А сегодня первая пятница на неделе, или последняя?

– Пока еще первая, но будешь привередничать, — следует ответ, — может стать и последней.

Не забудь положить на этот раз черный перец, красный тут не к месту, — берется он поучать, не переставая работать туго набитым ртом.

— Уж не по цвету ли? – следует насмешливый ответ на его досужую реплику. – Ты сейчас уписываешь за обе щеки как раз с черным перцем. Так что не забывай сам иногда поблагодарить, что тебя не спрашивают, что ложить и что не ложить.

— Пользуетесь вы, барышня, что мне свойственно уважать воинственные настроения, — сразу же смирился балагур.

— Вот, вот. Есть такая область деятельности, — стала она наполняться откровенным сарказмом, — где настоятельно необходимо правильно понимать команду «Ложись». Тебе она хорошо известна, — с насмешливым вызовом заулыбалась она.

— Ну как же, конечно.

– Вот там и поучай, что ложить, куда и каким боком, — и задержала взгляд на нем, пока он и сам не дернулся в усмешке.

— М-да, перемирие, — покорно отозвался Сам, сдвигая тарелку по столу поближе к раковине, заваленной какой-то посудной грудой.

Сегодня, однако, застолье и в старом балагуре проснулся чуть ли не актер, жаждущий лавров от публики. Даже двух внуков подготовил. Но для их вступления надобен момент, одного только расположения всех за столом достаточно всего лишь только для того, чтобы начать такой момент ловить. Потому сначала давно заезженные придирки.

— Чай кипятит при ста градусах, в рот не возьмешь. И, конечно, нарочно, сами увидите. А уж как она нам жить мешает! – поглядывая на внуков, вещает декламатор. – Зайдешь на кухню, чаю хлебануть и она тут как тут. Все суетится, холодильник набивает. А чо его набивать? Почему-то мы с пацанвой откроем, там всегда все есть, — и взгляд приглашает несмышленышей поддержать, хотя и безуспешно, потому что сенбернару занадобилось их внимание. – А ей все мало. Ну надо тебе, так ты выбирай время, не одна же ты в доме.

Но вот застольные разговоры о последних сплетнях, происшествиях, успехах и неудачах забарабанивший по стеклу дождь повернул на некстати мокрую погоду. И когда только небесам надоест заливать дороги? В прошлом году вроде поменьше было. И куда только все катится. Ничего, как-нибудь устаканится.

Дед аж приосанился: — Ну-ка, что мы скажем дядям и тетям про погоду? – Старший из дошкольников вздернул голову и звонко отчеканил: — На дворе у хорошей хозяйки всегда хорошая погода, когда стирать, когда сушить, когда полоть, когда окучивать. — И подбодренный возгласами и улыбками уверенно оттараторил еще: — А то взяли моду, кто угодно им виноват, только не они, – заканчивает с полной серьезностью юный конферансье.

Больше всех цветет, понятное дело, режиссер. Младший из декламаторов занятый сенбернаром возле ног, все же отозвался на призыв представить номер публике, встал и проговорил, не задумываясь: — когда я вырасту большой, я буду крутить девочкам хвосты и помогу дедушке держать бабушку в ежовых рукавицах. Не все коту… — Но собачье присутствие вмешалось и отвлекло юного исполнителя на какие-то неотложно серьезные для обоих дела. Впрочем, это не помешало прозвучать одобрительным насмешкам от мужской половины.

Зато взгляд хозяйки внимательный и сосредоточенный ясно и недвусмысленно показывал, что дед-балагур непременно заработает сегодня чего-то горяченького, но это будет отнюдь не чай.

— Ну, дед, готовься сегодня к испытаниям, — бросил кто-то.

— Мы, ребята, сегодня подольше не уходим, а то ведь ему страдать за правду-матку, — прохихикал еще кто-то.

— Я вам мужики, не то еще скажу. На днях обратился к хозяйке по-доброму, мол, неплохо бы завести у нас насиженные яйца цесарки, — и не обращая внимания на ее застывшую с удивленно раскрытым ртом, продолжил: — Корма, говорю, у тебя, — показав глазами на ее плавные формы ниже талии, — как раз с хороший инкубатор будет. Так что ж пропадать-то шикарным кулинарным способностям втуне?

Дружное хихиканье всей компании уберегло режиссера от короткой расправы.

— Великая идея! – Прозвучала поддержка, перекрывая веселый шум.

— Оно и китайцев поучить, — давясь усмешкой добавил еще один.

— Оно ведь как, ты сидишь, а работа идет. Ну так и хватайся за идею да не забудь поднести.

— Напомню-ка я насчет поднести, — пришла наконец в себя Сама, поигрывая очутившейся как раз в руке самой увесистой ложкой, — что моя скалка сама летает. Ее иной раз и удержать-то трудов стоит. Имей в виду, она у меня еще и самонаводящаяся, — завершает она свое извещение под нарастающее общее веселье.

Май 2023 г.